Автор: я
Бета: Сам себе бета
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Америка, Англия. Остальные фоном.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, POV, Романтика
Статус: в процессе написания
читать дальшеКак странно сейчас думать об этом…словно всё происходило давным-давно.
Я упорно силился вспомнить точную цифру, но ничего не выходило – голова наотрез отказывалась работать. По-моему, я разучился думать…месяца эдак три назад. А может, четыре?
…Мне страшно.
Всё, на что я способен сейчас – это пролистывать в воображении ворох беспорядочных сцен, наспех сфотографированных моей неряшливой памятью по ей одной ведомым принципам… оно было как-то непоследовательно, сумбурно и скомкано. Картинки суетливо толкались и мельтешили перед тупым взглядом застывших в одной точке глаз, в спешке спихивая друг друга с наскоро сколоченной сцены бездарного театра моей сумасшедшей фантазии.
Внезапный проблеск.
Ах, да.
Точно…вот это было… ровно десять месяцев назад.
***
Праздник выдался просто замечательным. Совсем не хочется себе в этом признаваться, однако...Всё-таки его День рождения прошёл куда как более весело и интересно, нежели чем мой собственный.
Нет, даже не так. Тут, скорее, и не в веселье было дело, а в…
Блин, я плохо разбираюсь в подобных вещах (неотёсанный чёрствый чурбан, да-да), поэтому не могу точно, во всех подробностях описать это чувство. Ну…атмосфера, наверное.
Да, именно. Атмосфера там была другая. Такая обволакивающе-уютная, ненормально мирная и дружеская (медведей в шипованных ошейниках и бородатых мужиков в шапках-ушанках с винтовками наперевес я так и не дождался). Каждого из приглашенных виновник торжества лично встретил на пороге своего дома, и каждому был искренне рад.
– О, наконец-то! Проходи, проходи, не стой на пороге, – он, счастливо улыбаясь, сторонился и радушным жестом приглашал войти. – Наташа! Проводи гостя!
Ещё одним неожиданным сюрпризом в тот день для меня стала Беларусь. Да-а, тогда она меня порядком удивила, появившись передо мной не в своём излюбленном черном платье с широким полосатым поясом, смахивающим на униформу горничной, а в красивом голубом сарафане чуть ниже колена, надетым поверх белой шелковой блузы с высоким воротником. Я слегка занервничал, лихорадочно раздумывая над тем, в какой именно руке сейчас находится остро заточенный тесак, припасенный, вполне быть может, как раз по мою несчастную душу.
– Добро пожаловать. Проходи сюда, не стесняйся, – тон девушки был, как всегда, по-зимнему холоден и стерильно безэмоционален, но я всё равно глубоко поразился этим словам, неохотно слетевшим с её губ.
По прелестному личику Беларуси было отлично видно, что произнести ТАКОЕ (да ещё и адресованное мне!) стоило ей неимоверных, прямо-таки титанических усилий, однако через пару мгновений быстрый взгляд, направленный за мою спину, смягчился, и хмурое лицо посветлело. Высокий парень, закрывший за мной входную дверь, одобрительно кивнул девушке и улыбнулся.
Я хмыкнул и поплелся следом за плывущим впереди меня девичьим силуэтом.
«Ну да, раз в год можно и потерпеть.
Ради брата-то».
В воздухе витал сладко-солёный аромат свежеиспеченного хлеба.
Пришёл я одним из последних. Проследовав за младшей сестрицей России в просторную гостиную, я обнаружил там кучу народа, сидящего за длинным столом. Приглашенные галдели, смеялись, шутили – обстановка была абсолютно ненапряженной.
Естественной.
По-настоящему праздничной.
Длинный деревянный стол, накрытый цветастой скатертью, был сплошь уставлен всевозможными блюдами, источающими головокружительно дивные, тотчас же пробирающиеся в нос запахи.
…Так, что тут у нас...это, по-моему, борщ…ну, вы знаете, такой красный суп. Со свеклой. Рядом с супницей в красивой вазочке сметана, по центру стола вроде как блюдо с испеченными в духовке кусками теста, начиненными всякой всячиной – пи-рож-ка-ми, кажется? …Графины с красной жидкостью (как я позже выяснил, это был брусничный морс), эти странные русские пельмени, с горкой наваленные в чёрный деревянный тазик, расписанный золотом…и ещё много, много всего…
Тогда я с завистью подумал, что Россия держит дома собственный штат поваров…но немного позднее, проникнув в тайну, крытую мраком, в очередной раз был ввергнут в состояние лёгкого шока.
Украина – просто невероятная страна.
…А потом были поздравления, подарки, многочисленные тосты и пожелания. Ещё было несколько конкурсов с весьма...кхм…оригинальными призами, а также развлекательная часть. Роль тамады на себя великодушно взял Франциск, отлично вжившийся в излюбленное амплуа, и общим подарком для именинника от всех собравшихся стала насыщенная концертная программа. Братья итальянцы, наполнив зал вибрирующим тембром томных голосов, проникновенно спели трогательную песню под гитарный аккомпанемент испанца; Сейшелы, Китай, Венгрия и Канада (я, кстати, тоже умудрился поучаствовать) поставили мини-спектакль, сорвав бурные овации, Япония, жутко стесняясь, продекламировал несколько хокку, написанные им же в честь Дня рождения России…
Конечно же, сёстры именинника тоже не остались в тени – их семейный дуэт был одним из самых ярких номеров за весь праздник.
…Глубокий грудной голос Украины, сочетаясь с высокими нотами, плавно выводимыми Беларусью, с какой-то сладкой грустью разливался по согретому дыханием толпы воздуху, и слушать их было…было здорово. Очень.
Я не разбирал слов. Даже хоть немного вникнуть в текст песни мне не удалось, и в итоге я так и не понял смысла, который был заключен в нескольких куплетах, прозвучавших в тот морозный вечер среди стран, собравшихся на скромное русское торжество…да и совсем не важно это было.
И пусть я ни черта не осмыслил, но от моего внимания не ускользнуло то, что во время пения по лицу младшей из сестёр-славянок начал отчётливо проступать алый румянец – думаю, в тот момент она очень сильно волновалась, боясь сфальшивить или спутать слова.
…На щёках полыхает пожар, руки с переплетенными меж собой пальцами прижаты к груди, пышные ресницы стыдливо дрожат…а сердце её стучит так сильно, что мне слышен каждый его удар…и не говорите мне, что я спятил. Я слышал.
И был очарован…
Желание выразить свои чувства так отчётливо угадывалось в обрамлённых пушистым покрывалом льдистых глазах, она настолько отчаянно пыталась донести через песню то, что лежало у неё на сердце, что, глядя на её старания, в груди невольно разливалось странное, согревающее тепло… хоть я и прекрасно понимал, что этот голос, звенящий, как натянутая струна, звучит вовсе не для меня.
Не для меня. А для того, и лишь только для того, кто, отстраненно глядя в разрисованное морозами окно, беззвучно повторяет за девушкой текст старинной русской песни и неумело прячет за белыми ресницами искрящиеся от солёной воды глаза.
А после крепко, но очень нежно прижимает сестер к широкой груди, и никакие слова благодарности не смогут в полной мере выразить то, что он чувствует сейчас, держа их в объятиях и целуя в светловолосые макушки.
Заключительным аккордом в концерте стал ещё один музыкальный подарок: Англия и Лихтенштейн в четыре руки исполнили чудесную мелодию на фортепиано, а Австрия подыграл им на скрипке.
…Белые руки быстро порхали над клавишами, не давая отвлечься… хоть на секунду отвести словно пригвоздившийся к ним жадный взгляд.
Легко, отточенно, даже, я бы сказал, с какой-то едва заметной грациозной небрежностью длинные пальцы скользили по гладкой поверхности холодных прямоугольных блоков, испуганной чайкой взлетали вверх и молниеносно опускались вниз, извлекая из громоздкого инструмента чистую мелодию, эхом разбивающуюся о барабанные перепонки.
Я закрыл глаза.
…Фортепиано со скрипкой, проворно сплетаясь в изящный мотив, уносили моё одурманенное сознание куда-то далеко, прочь из этой людной комнаты, выше, дальше. Эти непрерывно льющиеся из угла комнаты звуки почему-то не на шутку взволновали мое воображение, заставляя с необъяснимым восторгом внимать нарастающему, подобно волне цунами, крещендо, а потом, затаив дыхание, вместе с рокочущим водопадом внезапно оборвавшихся нот стремительно падать вниз, расслабляясь под нежное субете пиано…
Я и сам не заметил, как в голове, встревоженные нахлынувшими на меня ощущениями, роем взвились давно и напрочь (как мне казалось) забытые понятия музыкальной грамоты, которые я под бдительным надзором прилежно учил в далёком-далёком детстве.
Как будто что-то, сокрытое глубоко во мне, с восторгом заново открывая для себя чудесную простоту законов алгебры гармонии, смутно понимало, что за этой мелодией спрятано нечто куда большее, чем просто прекрасная, проникающая в самое сердце музыка.
Завершающие аккорды перекрыла волна бурных аплодисментов, к которой я, неохотно разлепив крепко сомкнутые веки, тут же с энтузиазмом подключился, ощущая где-то внутри лёгкое сожаление.
Продлить бы это мгновение ещё ненадолго…хоть на чуть-чуть…
Но исполнители уже скромно кланяются присутствующим и, подождав, пока громкие хлопки стихнут, в очередной раз поздравляют именинника и усаживаются за стол.
Болтовня возобновилась с прежней силой, и слабый отзвук нежной мелодии, до сих пор стоявший у меня в ушах, пропал.
***
Продолжая осоловело вслушиваться в нарастающий гомон, я машинально блуждал взглядом по весёлым лицам, ни на ком особо не заостряя своего внимания.
«Надо не забыть спросить у Англии, как называлась та музыка, которую они играли сегодня», – вдруг подумалось мне и, словно протрезвев от сомнамбулического состояния, я начал искать глазами знакомую, всегда чуть растрёпанную белобрысую шевелюру, коей полагалось быть на противоположной стороне стола.
Хм-м.
Не обнаружив его за среди сидящих, я повертел головой, высматривая худощавую фигуру в комнате и даже привстал со стула, чтобы заглянуть в коридор. Не видно.
Зная, что если не спрошу сейчас, то потом обязательно забуду, я, чертыхаясь, поднялся с места и побрел вон из шумного зала, надеясь найти Артура где-нибудь в дебрях апартаментов Брагинского.
О, а вот и сам хозяин.
– Слушай, ты Артура случаем не видел? Не могу его найти, – я небрежным тоном бросил как бы случайный вопрос навстречу приближающемуся ко мне России.
– Он ушёл. Минут десять назад.
– Уже?! А что так рано?
Подождите-ка… а мне, собственно, какое дело? Зачем я это спрашиваю вообще? И почему чувствую такое разочарование?
– Сказал, что срочные дела, безотлагательные, – вздохнул русский в ответ. – Нигде от них покоя нет, от дел этих.
…Поздно вечером, когда все уже толпились в прихожей, натягивая на себя тёплые пальто и заматываясь в длинные шерстяные шарфы, я, находясь во власти вихря эмоций, с головой захлестнувших меня в те часы, ощутил сильное сожаление. Так хотелось, чтобы этот день продлился чуть подольше…думаю, нечто подобное чувствовал тогда каждый из нас.
Я ещё меня глодало противное чувство зависти. Я отдавал себе отчёт в том, что мне безумно понравилось сегодня абсолютно всё (что просто невероятно!), и что прежде я никогда ещё не испытывал ничего подобного. Ну, может, и испытывал, но не в таком количестве и не так сильно. У меня уже очень давно не было таких тёплых и уютных вечеров, проведённых с какой-то неповторимой душевной добротой и заботой…
«Это неправильно. Нужно срочно исправлять такое досадное недоразумение», – с воодушевленным настроением подумал тогда я и тут же решил непременно, в самом скором времени устроить что-то похожее у себя.
Бета: Сам себе бета
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Америка, Англия. Остальные фоном.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, POV, Романтика
Статус: в процессе написания
читать дальшеКак странно сейчас думать об этом…словно всё происходило давным-давно.
Я упорно силился вспомнить точную цифру, но ничего не выходило – голова наотрез отказывалась работать. По-моему, я разучился думать…месяца эдак три назад. А может, четыре?
…Мне страшно.
Всё, на что я способен сейчас – это пролистывать в воображении ворох беспорядочных сцен, наспех сфотографированных моей неряшливой памятью по ей одной ведомым принципам… оно было как-то непоследовательно, сумбурно и скомкано. Картинки суетливо толкались и мельтешили перед тупым взглядом застывших в одной точке глаз, в спешке спихивая друг друга с наскоро сколоченной сцены бездарного театра моей сумасшедшей фантазии.
Внезапный проблеск.
Ах, да.
Точно…вот это было… ровно десять месяцев назад.
***
Праздник выдался просто замечательным. Совсем не хочется себе в этом признаваться, однако...Всё-таки его День рождения прошёл куда как более весело и интересно, нежели чем мой собственный.
Нет, даже не так. Тут, скорее, и не в веселье было дело, а в…
Блин, я плохо разбираюсь в подобных вещах (неотёсанный чёрствый чурбан, да-да), поэтому не могу точно, во всех подробностях описать это чувство. Ну…атмосфера, наверное.
Да, именно. Атмосфера там была другая. Такая обволакивающе-уютная, ненормально мирная и дружеская (медведей в шипованных ошейниках и бородатых мужиков в шапках-ушанках с винтовками наперевес я так и не дождался). Каждого из приглашенных виновник торжества лично встретил на пороге своего дома, и каждому был искренне рад.
– О, наконец-то! Проходи, проходи, не стой на пороге, – он, счастливо улыбаясь, сторонился и радушным жестом приглашал войти. – Наташа! Проводи гостя!
Ещё одним неожиданным сюрпризом в тот день для меня стала Беларусь. Да-а, тогда она меня порядком удивила, появившись передо мной не в своём излюбленном черном платье с широким полосатым поясом, смахивающим на униформу горничной, а в красивом голубом сарафане чуть ниже колена, надетым поверх белой шелковой блузы с высоким воротником. Я слегка занервничал, лихорадочно раздумывая над тем, в какой именно руке сейчас находится остро заточенный тесак, припасенный, вполне быть может, как раз по мою несчастную душу.
– Добро пожаловать. Проходи сюда, не стесняйся, – тон девушки был, как всегда, по-зимнему холоден и стерильно безэмоционален, но я всё равно глубоко поразился этим словам, неохотно слетевшим с её губ.
По прелестному личику Беларуси было отлично видно, что произнести ТАКОЕ (да ещё и адресованное мне!) стоило ей неимоверных, прямо-таки титанических усилий, однако через пару мгновений быстрый взгляд, направленный за мою спину, смягчился, и хмурое лицо посветлело. Высокий парень, закрывший за мной входную дверь, одобрительно кивнул девушке и улыбнулся.
Я хмыкнул и поплелся следом за плывущим впереди меня девичьим силуэтом.
«Ну да, раз в год можно и потерпеть.
Ради брата-то».
В воздухе витал сладко-солёный аромат свежеиспеченного хлеба.
Пришёл я одним из последних. Проследовав за младшей сестрицей России в просторную гостиную, я обнаружил там кучу народа, сидящего за длинным столом. Приглашенные галдели, смеялись, шутили – обстановка была абсолютно ненапряженной.
Естественной.
По-настоящему праздничной.
Длинный деревянный стол, накрытый цветастой скатертью, был сплошь уставлен всевозможными блюдами, источающими головокружительно дивные, тотчас же пробирающиеся в нос запахи.
…Так, что тут у нас...это, по-моему, борщ…ну, вы знаете, такой красный суп. Со свеклой. Рядом с супницей в красивой вазочке сметана, по центру стола вроде как блюдо с испеченными в духовке кусками теста, начиненными всякой всячиной – пи-рож-ка-ми, кажется? …Графины с красной жидкостью (как я позже выяснил, это был брусничный морс), эти странные русские пельмени, с горкой наваленные в чёрный деревянный тазик, расписанный золотом…и ещё много, много всего…
Тогда я с завистью подумал, что Россия держит дома собственный штат поваров…но немного позднее, проникнув в тайну, крытую мраком, в очередной раз был ввергнут в состояние лёгкого шока.
Украина – просто невероятная страна.
…А потом были поздравления, подарки, многочисленные тосты и пожелания. Ещё было несколько конкурсов с весьма...кхм…оригинальными призами, а также развлекательная часть. Роль тамады на себя великодушно взял Франциск, отлично вжившийся в излюбленное амплуа, и общим подарком для именинника от всех собравшихся стала насыщенная концертная программа. Братья итальянцы, наполнив зал вибрирующим тембром томных голосов, проникновенно спели трогательную песню под гитарный аккомпанемент испанца; Сейшелы, Китай, Венгрия и Канада (я, кстати, тоже умудрился поучаствовать) поставили мини-спектакль, сорвав бурные овации, Япония, жутко стесняясь, продекламировал несколько хокку, написанные им же в честь Дня рождения России…
Конечно же, сёстры именинника тоже не остались в тени – их семейный дуэт был одним из самых ярких номеров за весь праздник.
…Глубокий грудной голос Украины, сочетаясь с высокими нотами, плавно выводимыми Беларусью, с какой-то сладкой грустью разливался по согретому дыханием толпы воздуху, и слушать их было…было здорово. Очень.
Я не разбирал слов. Даже хоть немного вникнуть в текст песни мне не удалось, и в итоге я так и не понял смысла, который был заключен в нескольких куплетах, прозвучавших в тот морозный вечер среди стран, собравшихся на скромное русское торжество…да и совсем не важно это было.
И пусть я ни черта не осмыслил, но от моего внимания не ускользнуло то, что во время пения по лицу младшей из сестёр-славянок начал отчётливо проступать алый румянец – думаю, в тот момент она очень сильно волновалась, боясь сфальшивить или спутать слова.
…На щёках полыхает пожар, руки с переплетенными меж собой пальцами прижаты к груди, пышные ресницы стыдливо дрожат…а сердце её стучит так сильно, что мне слышен каждый его удар…и не говорите мне, что я спятил. Я слышал.
И был очарован…
Желание выразить свои чувства так отчётливо угадывалось в обрамлённых пушистым покрывалом льдистых глазах, она настолько отчаянно пыталась донести через песню то, что лежало у неё на сердце, что, глядя на её старания, в груди невольно разливалось странное, согревающее тепло… хоть я и прекрасно понимал, что этот голос, звенящий, как натянутая струна, звучит вовсе не для меня.
Не для меня. А для того, и лишь только для того, кто, отстраненно глядя в разрисованное морозами окно, беззвучно повторяет за девушкой текст старинной русской песни и неумело прячет за белыми ресницами искрящиеся от солёной воды глаза.
А после крепко, но очень нежно прижимает сестер к широкой груди, и никакие слова благодарности не смогут в полной мере выразить то, что он чувствует сейчас, держа их в объятиях и целуя в светловолосые макушки.
Заключительным аккордом в концерте стал ещё один музыкальный подарок: Англия и Лихтенштейн в четыре руки исполнили чудесную мелодию на фортепиано, а Австрия подыграл им на скрипке.
…Белые руки быстро порхали над клавишами, не давая отвлечься… хоть на секунду отвести словно пригвоздившийся к ним жадный взгляд.
Легко, отточенно, даже, я бы сказал, с какой-то едва заметной грациозной небрежностью длинные пальцы скользили по гладкой поверхности холодных прямоугольных блоков, испуганной чайкой взлетали вверх и молниеносно опускались вниз, извлекая из громоздкого инструмента чистую мелодию, эхом разбивающуюся о барабанные перепонки.
Я закрыл глаза.
…Фортепиано со скрипкой, проворно сплетаясь в изящный мотив, уносили моё одурманенное сознание куда-то далеко, прочь из этой людной комнаты, выше, дальше. Эти непрерывно льющиеся из угла комнаты звуки почему-то не на шутку взволновали мое воображение, заставляя с необъяснимым восторгом внимать нарастающему, подобно волне цунами, крещендо, а потом, затаив дыхание, вместе с рокочущим водопадом внезапно оборвавшихся нот стремительно падать вниз, расслабляясь под нежное субете пиано…
Я и сам не заметил, как в голове, встревоженные нахлынувшими на меня ощущениями, роем взвились давно и напрочь (как мне казалось) забытые понятия музыкальной грамоты, которые я под бдительным надзором прилежно учил в далёком-далёком детстве.
Как будто что-то, сокрытое глубоко во мне, с восторгом заново открывая для себя чудесную простоту законов алгебры гармонии, смутно понимало, что за этой мелодией спрятано нечто куда большее, чем просто прекрасная, проникающая в самое сердце музыка.
Завершающие аккорды перекрыла волна бурных аплодисментов, к которой я, неохотно разлепив крепко сомкнутые веки, тут же с энтузиазмом подключился, ощущая где-то внутри лёгкое сожаление.
Продлить бы это мгновение ещё ненадолго…хоть на чуть-чуть…
Но исполнители уже скромно кланяются присутствующим и, подождав, пока громкие хлопки стихнут, в очередной раз поздравляют именинника и усаживаются за стол.
Болтовня возобновилась с прежней силой, и слабый отзвук нежной мелодии, до сих пор стоявший у меня в ушах, пропал.
***
Продолжая осоловело вслушиваться в нарастающий гомон, я машинально блуждал взглядом по весёлым лицам, ни на ком особо не заостряя своего внимания.
«Надо не забыть спросить у Англии, как называлась та музыка, которую они играли сегодня», – вдруг подумалось мне и, словно протрезвев от сомнамбулического состояния, я начал искать глазами знакомую, всегда чуть растрёпанную белобрысую шевелюру, коей полагалось быть на противоположной стороне стола.
Хм-м.
Не обнаружив его за среди сидящих, я повертел головой, высматривая худощавую фигуру в комнате и даже привстал со стула, чтобы заглянуть в коридор. Не видно.
Зная, что если не спрошу сейчас, то потом обязательно забуду, я, чертыхаясь, поднялся с места и побрел вон из шумного зала, надеясь найти Артура где-нибудь в дебрях апартаментов Брагинского.
О, а вот и сам хозяин.
– Слушай, ты Артура случаем не видел? Не могу его найти, – я небрежным тоном бросил как бы случайный вопрос навстречу приближающемуся ко мне России.
– Он ушёл. Минут десять назад.
– Уже?! А что так рано?
Подождите-ка… а мне, собственно, какое дело? Зачем я это спрашиваю вообще? И почему чувствую такое разочарование?
– Сказал, что срочные дела, безотлагательные, – вздохнул русский в ответ. – Нигде от них покоя нет, от дел этих.
…Поздно вечером, когда все уже толпились в прихожей, натягивая на себя тёплые пальто и заматываясь в длинные шерстяные шарфы, я, находясь во власти вихря эмоций, с головой захлестнувших меня в те часы, ощутил сильное сожаление. Так хотелось, чтобы этот день продлился чуть подольше…думаю, нечто подобное чувствовал тогда каждый из нас.
Я ещё меня глодало противное чувство зависти. Я отдавал себе отчёт в том, что мне безумно понравилось сегодня абсолютно всё (что просто невероятно!), и что прежде я никогда ещё не испытывал ничего подобного. Ну, может, и испытывал, но не в таком количестве и не так сильно. У меня уже очень давно не было таких тёплых и уютных вечеров, проведённых с какой-то неповторимой душевной добротой и заботой…
«Это неправильно. Нужно срочно исправлять такое досадное недоразумение», – с воодушевленным настроением подумал тогда я и тут же решил непременно, в самом скором времени устроить что-то похожее у себя.
-
-
11.09.2011 в 13:49-
-
11.09.2011 в 17:13Спасибо за комментарий.