Автор: я
Бета: Сам себе бета
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Америка, Англия. Остальные фоном.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, POV, Романтика
Статус: в процессе написания
читать дальше
Просторная комната. Глухой шум крепчающего, только-только входящего во вкус косого дождя, вбирающий в себя все остальные звуки. Пружинистый звон отскакивающих от земли капель, с силой бьющихся о первое и последнее препятствие на своём пути. Мокрые тряпки занавесок, прилипшие к откосам.
Холодные брызги, летящие внутрь сквозь большие квадраты оконных рам, оставляют грязные следы на полу, а продолговатые лужицы под подоконниками, с которых тонкими струйками стекает вода, незаметными шажками расширяют свои неровные границы.
Натянув рукава толстовки до кончиков пальцев, полулёжа у обклеенной серо-голубыми обоями стены я каким-то непостижимым образом умудрился заснуть, уронив голову на одно колено. То ли усыпленный монотонным пением воды, струящейся с неба и свободно льющейся в продуваемую ветром комнату, то ли вконец измождённый и обессиленный бессонницей, холодом и апатией, я ненадолго отключился от действительности и забылся нервным, неспокойным сном.
Говорят, что люди, засыпая на холоде, так и умирают в состоянии анабиоза, никогда больше не пробуждаясь. Просто замерзают во сне, и тлеющая жизнь плавно переходит в не имеющую цвета и температуры смерть, безболезненно, легко, незаметно. Быть может, моя судьба схожа с этой и дословно повторяет описанный выше сценарий. Вполне вероятно, что в один случайно выбранный момент бесконечности я молча разделю участь тех, кто таким бесславным образом избавил мир от своего никчёмного существования… кто знает.
Даже не почувствую, что покидаю этот мир, не замечу…это так глупо и даже немного обидно.
Вот если бы…если бы только у меня был выбор… я знал бы точно, на чём следует остановиться.
Знаете, среди людей на земле существует вполне закономерная, подчинённая самой сути человеческого существа аксиома, объединяющая собой многих, очень многих. Почти всех.
Тех, кто страшится смерти больше всего на свете.
Именно поэтому подобный незаметный конец для них – самый желанный вариант ухода из жизни.
И это нормально. Это вполне естественно для человека – бояться её. Ужасаться неизвестности, поджидающей тебя на краю…я думаю, для них это действительно должно быть очень страшно, ведь жизнь людей так коротка, так быстротечна… по сравнению с нашей.
А вот что касается меня…
Я предпочёл бы встретить смерть лицом к лицу. Смело посмотреть ей в глаза, решительно, в упор; безбоязненно прикоснуться к ней, прочувствовать её опаляющее дыхание на себе…и в самый последний момент отдаться ей полностью, без остатка.
Я думаю, это было бы самым захватывающим приключением, которое когда-либо случалось со мной.
…Но это всё очень глупо, я знаю. Всего лишь странные выдумки, фантазии великовозрастного инфантильного дурачка.
Я не имею понятия, могу ли я умереть вообще.
Умирают ли страны? И как они умирают?
Наверное, не так, как обычные люди.
Измотанное тело, избавившись от контроля бодрствующего разума, тихо сползает по стене вниз. Я машинально, сквозь сон подтягиваю ноги к подбородку и остаюсь ничком лежать на полу, неосознанно пытаясь сохранить как можно больше тепла.
Кропотливо, бережно собираю его по крохам, а моя затравленная душа спит и не знает, что тело хочет жить. Что оно, наперекор ей, пытается уберечь то, что ещё возможно.
Прижавшись щекой к полу, сцепив ладони в замок у лица, я продолжаю сквозь равные промежутки времени осторожно вдыхать и выдыхать воздух вперемешку с маленькими капельками дождя. Было бы здорово положить руки под голову, чтоб стало чуть мягче лежать на твёрдых досках, но инстинкт самосохранения даже во сне удерживает меня от этого – от внезапной боли я тотчас же проснусь, и единственный шанс хоть немного восстановить силы будет безвозвратно утерян.
Грудь как будто закована в железо, узким обручем обхватившее лёгкие. Дыхание свистит и постанывает от тяжести, но я пока справляюсь. В дремотном забытьи кашель временно оставил меня в покое, и сейчас горло не раздирает изнутри не знающая жалости игольчатая пила.
Это хорошо… наверное.
Зыбкий сон между тем всё течёт и течёт, увлекая меня за собой, не отпуская, и я иду за ним по пятам, слепо ведомый, оставляя позади всё, что знаю. Всё, что видел или слышал когда-то, чем восхищался и что ненавидел, чему радовался и что презирал. Полностью опустошая себя, оставляя перед собой лишь этот ровный, как зеркало, белоснежный лист, с которого без остатка стёрта извилистая линия моей жизни, вплетенная в нарисованную здесь когда-то сетку множества человеческих судеб.
Много, много ниточек брали начало в этой жирно нарисованной черте, разбегались от неё в разные стороны. А сама она, петляя то вправо, то влево, то устремляясь вперёд, неумолимо истончалась и, в конце концов, закономерно сошла на нет, так ни разу и не встретив на своём пути никого, с кем бы могла слиться воедино.
…Я иду босиком по острому снегу, всё дальше и дальше, не помня ничего, что было раньше. А впереди меня – лишь огромная белая пустыня, и нет ей начала, как нет и конца.
И больше никого, ни души нет рядом со мной, а я, не разбирая дороги, всё бреду по белой крупе, не имея никакого представления, куда и зачем я иду. Откуда-то сверху на голову сыпятся и сыпятся миниатюрные колючие звездочки, падая под ноги к своим бессчетным предшественницам, устилающим мне путь.
А пути назад для меня словно никогда не было… и, растерянно оглянувшись вокруг себя, я понимаю: его нет и сейчас.
Нагрев под собой дерево, ощущаю некое подобие комфорта. Правда, совсем не чувствую ног…но это ничего. Так даже лучше, ведь дремлющее сознание поглотила вьюжная зима, и мои озябшие стопы лишь ещё сильнее разбередят его. А этот ровный шум дождя так органично вплетается в мои видения, что, кажется, нельзя представить картины лучшей, чем та, что развернулась передо мной в эти долгие, тягучие минуты.
Мне хорошо.
Я чувствую, как медленно растворяюсь в своих пастельно ирреальных, дымчато-снежных фантазиях, неумолимо отдаляюсь от себя самого, как теряюсь в непроглядном и продолжающем густеть тумане исстрадавшегося подсознания…
Но… что это?
Пьянящее небытие внезапной стрелой разрезает посторонний, отдалённый шум, и странные хлюпающие звуки напористыми струями безжалостно бьют по ушам, с силой рвут начавшие меркнуть изображения на части…как будто из стоящего рядом мощного динамика беспрерывно воспроизводится дорожка какого-то старого документального фильма.
…Кто-то бежит по глубоким лужам, стараясь скрыться от дождя. А вот это…это похоже на шуршание гравия под чьими-то быстрыми летящими шагами. Ласкающий уши шорох, с каждой секундой становящийся всё отчётливее и отчётливее.
Слух самовольно напрягается, улавливая каждый незначительный нюанс.
Вот, словно под чьей-то ощутимой тяжестью, скрипит старое деревянное крыльцо, кряхтят дряхлые перила.
Или мокрые доски просто невнятно стонут под ударами дождя?
А вот кто-то поднимается по ступеням…
Вдруг поднявшаяся воздушная волна легко искривляет податливые дождевые нити и единым порывом сметает со своего пути остатки искромсанного шумными помехами сновидения.
Я мгновенно сбрасываю с себя невесомое покрывало почти пленившего меня пару минут назад забытья и широко распахиваю на удивление ясные глаза. Повернув голову к выходу и затаив дыхание, чтобы только ни в коем случае не спугнуть чудесное наваждение, чётко слышу, как кто-то взаправду, на самом деле громко стучится, а потом, не дождавшись ответа, толкает незапертую дверь.
…
Толкает. Дверь.
Рывком вскакиваю на ноги и тут же с приглушенным бушующим ливнем грохотом падаю на пол от резкой попытки подняться, от первого полноценного движения за многие часы. Тело настойчиво отказывается слушаться меня, но я…
Я не собираюсь сдаваться.
Упрямо карабкаясь вверх по отвесной стене и, как кошка, цепляясь ногтями за гладкую поверхность, я вновь привожу себя в вертикальное положение.
Я слышал.
Сжав зубы, на закованных в кандалы онемения негнущихся ногах делаю небольшой шаг, опираясь рукой об стену, потом ещё один…до прихожей пять метров.
Больно.
Больно идти. На смену полному отсутствию ощущений прибыли жестокие волны рези в атрофировавшихся от долгого сидения мышцах. Как же хочется просто упасть на пол прямо здесь же и заорать от невыносимой муки, закончить наконец эту пытку… Но сердце не даёт, разрывается, неистово пульсируя под рёбрами, пылая от возродившейся надежды.
Я слышал это.
Прокусив губу до крови, пьяно шатаясь, я преодолеваю последние полметра и висну на дверном косяке.
Бета: Сам себе бета
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Америка, Англия. Остальные фоном.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, POV, Романтика
Статус: в процессе написания
читать дальше
Просторная комната. Глухой шум крепчающего, только-только входящего во вкус косого дождя, вбирающий в себя все остальные звуки. Пружинистый звон отскакивающих от земли капель, с силой бьющихся о первое и последнее препятствие на своём пути. Мокрые тряпки занавесок, прилипшие к откосам.
Холодные брызги, летящие внутрь сквозь большие квадраты оконных рам, оставляют грязные следы на полу, а продолговатые лужицы под подоконниками, с которых тонкими струйками стекает вода, незаметными шажками расширяют свои неровные границы.
Натянув рукава толстовки до кончиков пальцев, полулёжа у обклеенной серо-голубыми обоями стены я каким-то непостижимым образом умудрился заснуть, уронив голову на одно колено. То ли усыпленный монотонным пением воды, струящейся с неба и свободно льющейся в продуваемую ветром комнату, то ли вконец измождённый и обессиленный бессонницей, холодом и апатией, я ненадолго отключился от действительности и забылся нервным, неспокойным сном.
Говорят, что люди, засыпая на холоде, так и умирают в состоянии анабиоза, никогда больше не пробуждаясь. Просто замерзают во сне, и тлеющая жизнь плавно переходит в не имеющую цвета и температуры смерть, безболезненно, легко, незаметно. Быть может, моя судьба схожа с этой и дословно повторяет описанный выше сценарий. Вполне вероятно, что в один случайно выбранный момент бесконечности я молча разделю участь тех, кто таким бесславным образом избавил мир от своего никчёмного существования… кто знает.
Даже не почувствую, что покидаю этот мир, не замечу…это так глупо и даже немного обидно.
Вот если бы…если бы только у меня был выбор… я знал бы точно, на чём следует остановиться.
Знаете, среди людей на земле существует вполне закономерная, подчинённая самой сути человеческого существа аксиома, объединяющая собой многих, очень многих. Почти всех.
Тех, кто страшится смерти больше всего на свете.
Именно поэтому подобный незаметный конец для них – самый желанный вариант ухода из жизни.
И это нормально. Это вполне естественно для человека – бояться её. Ужасаться неизвестности, поджидающей тебя на краю…я думаю, для них это действительно должно быть очень страшно, ведь жизнь людей так коротка, так быстротечна… по сравнению с нашей.
А вот что касается меня…
Я предпочёл бы встретить смерть лицом к лицу. Смело посмотреть ей в глаза, решительно, в упор; безбоязненно прикоснуться к ней, прочувствовать её опаляющее дыхание на себе…и в самый последний момент отдаться ей полностью, без остатка.
Я думаю, это было бы самым захватывающим приключением, которое когда-либо случалось со мной.
…Но это всё очень глупо, я знаю. Всего лишь странные выдумки, фантазии великовозрастного инфантильного дурачка.
Я не имею понятия, могу ли я умереть вообще.
Умирают ли страны? И как они умирают?
Наверное, не так, как обычные люди.
Измотанное тело, избавившись от контроля бодрствующего разума, тихо сползает по стене вниз. Я машинально, сквозь сон подтягиваю ноги к подбородку и остаюсь ничком лежать на полу, неосознанно пытаясь сохранить как можно больше тепла.
Кропотливо, бережно собираю его по крохам, а моя затравленная душа спит и не знает, что тело хочет жить. Что оно, наперекор ей, пытается уберечь то, что ещё возможно.
Прижавшись щекой к полу, сцепив ладони в замок у лица, я продолжаю сквозь равные промежутки времени осторожно вдыхать и выдыхать воздух вперемешку с маленькими капельками дождя. Было бы здорово положить руки под голову, чтоб стало чуть мягче лежать на твёрдых досках, но инстинкт самосохранения даже во сне удерживает меня от этого – от внезапной боли я тотчас же проснусь, и единственный шанс хоть немного восстановить силы будет безвозвратно утерян.
Грудь как будто закована в железо, узким обручем обхватившее лёгкие. Дыхание свистит и постанывает от тяжести, но я пока справляюсь. В дремотном забытьи кашель временно оставил меня в покое, и сейчас горло не раздирает изнутри не знающая жалости игольчатая пила.
Это хорошо… наверное.
Зыбкий сон между тем всё течёт и течёт, увлекая меня за собой, не отпуская, и я иду за ним по пятам, слепо ведомый, оставляя позади всё, что знаю. Всё, что видел или слышал когда-то, чем восхищался и что ненавидел, чему радовался и что презирал. Полностью опустошая себя, оставляя перед собой лишь этот ровный, как зеркало, белоснежный лист, с которого без остатка стёрта извилистая линия моей жизни, вплетенная в нарисованную здесь когда-то сетку множества человеческих судеб.
Много, много ниточек брали начало в этой жирно нарисованной черте, разбегались от неё в разные стороны. А сама она, петляя то вправо, то влево, то устремляясь вперёд, неумолимо истончалась и, в конце концов, закономерно сошла на нет, так ни разу и не встретив на своём пути никого, с кем бы могла слиться воедино.
…Я иду босиком по острому снегу, всё дальше и дальше, не помня ничего, что было раньше. А впереди меня – лишь огромная белая пустыня, и нет ей начала, как нет и конца.
И больше никого, ни души нет рядом со мной, а я, не разбирая дороги, всё бреду по белой крупе, не имея никакого представления, куда и зачем я иду. Откуда-то сверху на голову сыпятся и сыпятся миниатюрные колючие звездочки, падая под ноги к своим бессчетным предшественницам, устилающим мне путь.
А пути назад для меня словно никогда не было… и, растерянно оглянувшись вокруг себя, я понимаю: его нет и сейчас.
Нагрев под собой дерево, ощущаю некое подобие комфорта. Правда, совсем не чувствую ног…но это ничего. Так даже лучше, ведь дремлющее сознание поглотила вьюжная зима, и мои озябшие стопы лишь ещё сильнее разбередят его. А этот ровный шум дождя так органично вплетается в мои видения, что, кажется, нельзя представить картины лучшей, чем та, что развернулась передо мной в эти долгие, тягучие минуты.
Мне хорошо.
Я чувствую, как медленно растворяюсь в своих пастельно ирреальных, дымчато-снежных фантазиях, неумолимо отдаляюсь от себя самого, как теряюсь в непроглядном и продолжающем густеть тумане исстрадавшегося подсознания…
Но… что это?
Пьянящее небытие внезапной стрелой разрезает посторонний, отдалённый шум, и странные хлюпающие звуки напористыми струями безжалостно бьют по ушам, с силой рвут начавшие меркнуть изображения на части…как будто из стоящего рядом мощного динамика беспрерывно воспроизводится дорожка какого-то старого документального фильма.
…Кто-то бежит по глубоким лужам, стараясь скрыться от дождя. А вот это…это похоже на шуршание гравия под чьими-то быстрыми летящими шагами. Ласкающий уши шорох, с каждой секундой становящийся всё отчётливее и отчётливее.
Слух самовольно напрягается, улавливая каждый незначительный нюанс.
Вот, словно под чьей-то ощутимой тяжестью, скрипит старое деревянное крыльцо, кряхтят дряхлые перила.
Или мокрые доски просто невнятно стонут под ударами дождя?
А вот кто-то поднимается по ступеням…
Вдруг поднявшаяся воздушная волна легко искривляет податливые дождевые нити и единым порывом сметает со своего пути остатки искромсанного шумными помехами сновидения.
Я мгновенно сбрасываю с себя невесомое покрывало почти пленившего меня пару минут назад забытья и широко распахиваю на удивление ясные глаза. Повернув голову к выходу и затаив дыхание, чтобы только ни в коем случае не спугнуть чудесное наваждение, чётко слышу, как кто-то взаправду, на самом деле громко стучится, а потом, не дождавшись ответа, толкает незапертую дверь.
…
Толкает. Дверь.
Рывком вскакиваю на ноги и тут же с приглушенным бушующим ливнем грохотом падаю на пол от резкой попытки подняться, от первого полноценного движения за многие часы. Тело настойчиво отказывается слушаться меня, но я…
Я не собираюсь сдаваться.
Упрямо карабкаясь вверх по отвесной стене и, как кошка, цепляясь ногтями за гладкую поверхность, я вновь привожу себя в вертикальное положение.
Я слышал.
Сжав зубы, на закованных в кандалы онемения негнущихся ногах делаю небольшой шаг, опираясь рукой об стену, потом ещё один…до прихожей пять метров.
Больно.
Больно идти. На смену полному отсутствию ощущений прибыли жестокие волны рези в атрофировавшихся от долгого сидения мышцах. Как же хочется просто упасть на пол прямо здесь же и заорать от невыносимой муки, закончить наконец эту пытку… Но сердце не даёт, разрывается, неистово пульсируя под рёбрами, пылая от возродившейся надежды.
Я слышал это.
Прокусив губу до крови, пьяно шатаясь, я преодолеваю последние полметра и висну на дверном косяке.